Hunafa.com

продолжение…

Так всегда было в истории Ислама, что со смертью предводителей джихада многое менялось, и зачастую в худшую сторону. Так стало и в тот год – войска мусульман оставили осаду и вернулись обратно в Алеппо и другие города севера. Родственники Балака тут же продали короля Балдуина обратно франкам, причем отпустили его под честное слово выплатить им деньги позднее.

Правда после того, как этот предатель добрался до своих, священники заверили его в том, что если обещание он давал под давлением, то церковь освобождает его от данного мусульманам слова. Конечно, за это Балдуину пришлось что-то отстегнуть и церкви, но это не сравнилось с тем золотом, которое он обещал мусульманам.

Уход войск муджахидов стал началом наступления кафиров на Сирию. Уже в октябре 1124 года они осадили Алеппо, и на этот раз эта осада стала самым страшным событием для мусульман города. Нехватка продовольствия стала причиной голода, который захлестнул все слои населения; доведенные до отчаяния, но не сломленные муджахиды и мусульмане города были вынуждены питаться мертвечиной, кошками и собаками, даже поедать трупы. Вдобавок ко всему на город обрушилась дизентерия, и положение мусульман было плачевным.

Кафиры под стенами города развлекались, как могли – они делали все, что им рисовало их больное воображение. Они вскрыли могилы мусульман, вытащили те трупы, которые еще не разложились, и стали таскать их на веревках на глазах защитников города. После этого они осквернили те рукописи Корана, которые попали им в руки. Листы Книги Аллаха они пачкали нечистотами и призывали мусульман смотреть на это.

Мне сложно представить положение мусульман Алеппо в те дни – когда люди были вынуждены поедать трупы чтобы выжить, когда даже из костей делали муку, чтобы поддержать угасающую жизнь. Но оборона города продолжалась, несмотря на все эти трудности; пусть муджахиды умирали от голода, но они не сдавались, не думали сломаться перед войсками Иблиса. Они терпели это ради Аллаха, чтобы не понести поражение, а не из-за того, что цеплялись за жизни; для этого они могли пойти на переговоры с кафирами и сохранить свое бренное существование.

Кто-то, прочитав о том, как муджахиды Алеппо были вынуждены поедать трупы во время этой осады, скривит гримасу отвращения. Но нам ли судить их или упрекать? Ведь сейчас мы можем купить себе что захотим, и нам не понять, как можно есть мертвечину, крыс, кошек и собак. Ведь Аллах пообещал, что непременно испытает голодом и страхом, и потерей людей и имущества – и это испытание продолжается из века в век. Через девять с лишним сотен лет, зимой 2002 года Аллах точно также испытал голодом муджахидов Юго-западного фронта Нохчийчо. Мало кто хотел рассказывать о той зиме, и то, что я записал со слов нашего брата шахида Абу Муслима Химаева, поражало многих. В ту зиму, как он рассказал мне, от голода весь джамаат был обессилен и никто не мог передвигаться. Десять человек лежали в блиндаже, и однажды ночью раздался звук разгрызаемого сухаря. Те муджахиды, которые могли передвигаться, зажгли свет и бросились на звук, думая, что кто-то решил в одиночку съесть сухарь. Но каково было их удивление оттого, что «сухарем» оказалось копыто мертвой лошади, на котором не было ничего, кроме рогового слоя! Это копыто стали грызть по очереди, а когда от него ничего не осталось, пытались съесть даже кусок мыла…

Между тем в далеком Мосуле муджахиды пытались собраться и прийти на помощь своим осажденным братьям из Алеппо. Армию мусульман на сей раз возглавил амир Ак Сонкор Бурзуки, который уже потерпел поражение от кафиров несколько лет назад. Несколько тысяч воинов Аллаха выдвинулись из Мосула и оказались под стенами осажденного Алеппо в январе 1125 года.

Увидев то, что совершили крестоносцы с Алеппо, и то, до чего были доведены его жители, муджахиды обрушили гнев на головы кафиров. Конница Ирака снесла лагерь франков как шторм; вся армия воителей «христа» обратилась в бегство, и их преследовали и резали вплоть до Антиохии, только за стенами которой они нашли защиту. Муджахиды открыли ворота Алеппо, и после страшного голода Аллах даровал облегчение Своим рабам; Алеппо вновь ожил и стал процветать…

Амир Мосула продолжил джихад против крестоносцев, и бои шли до 1126 года, когда даже бесчисленные войска Балдуина не могли достичь результата в войне против Ислама. Муджахиды не только оказывали активное сопротивление, но иногда переходили в наступление, даже несмотря на то, что силы были неравны.

Это же время использовалось для того, чтобы накопить силы, призывать добровольцев на джихад, и приготовить плацдарм для грядущего наступления.

Но ненависть шиитов к тому, что Ислам одерживает победы над кафирами, дала свои результаты. В том же году Ак Сонкор Бурзуки пал шахидом под ударами обкуренных гашишем фанатиков, и успехи прошлых лет грозили рухнуть в один момент.

Опять возник главный вопрос – кто же вложил кинжал в руку убийцы? Имели ли исмаилиты контакты с Балдуином, чтобы он мог заказать это убийство? Лично я остался при мнении, что это сотрудничество между шиитами и кафирами было, и активно развивалось, как вскоре мы это увидим.

Король франков ликовал; в Европе радость кафиров также не знала границ. Побежден еще один предводитель джихада, который умел объединять и направлять усилия муджахидов в единое русло. Муртады Сирии активно помогли крестоносцам установить контроль над Алеппо, жители которого стали платить дань кафирам. Город, который еще недавно явил миру пример мужества и стойкости, открыл свои ворота перед отрядами крестоносных варваров. Земли Ислама пали вплоть до границ Ирака, Сирия даже не сопротивлялась, Египет безмолвствовал, и даже муджахиды Мосула и Хорасана опустили головы; казалось, что солнце Ислама опять стало клониться к закату…

В октябре 1127 года происходит небольшое, как казалось тогда, событие – на должность правителя Мосула назначается некто Имадуддин Занки. Но с этого момента все изменится как для мусульман, так и для оккупантов.

Имадуддин показал себя талантливейшим полководцем, который поставил своей главной задачей объединение разрозненных правителей мусульман Сирии, часть которых отошли от религии Аллаха.

Уже на следующий год войска Имадуддина берут под контроль дорогу из Мосула в Алеппо, и город Харран. Чуть позже его армия муджахидов входит в Алеппо, и с этого времени жители были освобождены от выплаты дани крестоносцам. Следующим шагом становится попытка освобождения от ига варваров городов Хумс и Хама, но там мусульмане не добились результатов. Имадуддин Занки встретил отчаянное сопротивление предателей из числа мусульман, которые противились объединению. Да и зачем им это было нужно? Крестоносцы давали им возможность совершать молитву, строить мечети и что самое главное, они даровали им жизнь и половину имущества (другую половину, конечно, конфисковали).

Здесь произошло столкновение тех, кто хотели вести джихад на пути Аллаха, и тех, кто хотел мирно жить под правлением кафиров, причем последние готовы были с оружием в руках отстаивать интересы своих господ. Именно это стало причиной того, что муджахиды были вынуждены отступить на какое-то время, столкнувшись с противодействием местных муртадов. Предательство достигло таких масштабов, что почти вся Сирия во главе с Дамаском отказалась помогать муджахидам.

Этот отказ от джихада и помощь оккупантам стала причиной того, что все попытки освобождения земель Ислама были остановлены на десять лет. В течение этого времени муджахиды вооружали добровольцев, укрепляли свой иман, готовясь к грядущим битвам; тогда никто еще не думал о том, что власть кафиров на этих землях будет сохраняться еще почти два века…

В 1137 году армия муджахидов Ирака и Хорасана вновь начинает наступление; на сей раз оно ведется настолько стремительными темпами, что муджахиды почти мгновенно освобождают Хумс, Кафр Таб и Мааррат. Имадуддин приказывает вернуть хозяевам все освобожденные земли и поселения, а кафиры отчаянно пытаются наладить оборону. Но поздно! Король Иерусалима Фульк второй заперт в крепости Барен, вокруг которой стоят лагерем лучшие воины Ирака.

Кафиры в панике, и из Иерусалима выходят войска на помощь королю, даже сам император Византии Иоанн Комнин собирает войска для удара по муджахидам. Тогда Имадуддин принимает единственно верное решение – он выпускает деморализованного короля из Барена за огромный выкуп, а сам во главе всех муджахидов отходит на восток.

Вождь куфра Иоанн даже не пытается идти за ними следом – он, понимая сложность войны с армией Имадуддина, решил запросить мира.

Правда, это был хитрый трюк кафиров, которые втайне договорились между собою о внезапном ударе по Сирии. И это им удалось сделать уже в следующем году, когда они вновь захватили земли, освобожденные мусульманами годом ранее. Тут же крестоносцы с византийцами делают марш-бросок на Алеппо, но Имадуддин опережает их в этом, и занимает оборону предместий города. Кафиры не могут ничего сделать против муджахидов, и вскоре расходятся по крепостям.

На следующий год муджахиды осадили предательский Дамаск, правитель которого вступил в союз с крестоносцами. Но кафиры тут же выскочили из своих крепостей, чтобы помочь муртадам, и Имадуддину пришлось уводить свои армии.

Дальнейшие несколько лет прошли в политических интригах между кафирами и предателями из Дамаска, который позже все же признал власть Имадуддина, хотя бы номинально.

Следующий удар воины Ислама наносят только в 1144 году. В конце ноября воины из Ирака и Хорасана вместе с воинственными племенами туркменов осадили Эдессу. Основная армия крестоносцев была выманена оттуда хитростью, так что у кафиров не было в этой ситуации численного перевеса над муджахидами.

Видя малую пользу от использования катапульт и баллист, муджахиды прорыли подземный ход под две башни Эдессы и часть крепостной стены, и установили под ними деревянные крепления. Затем Имадуддин, воин Аллаха, который отличался своим благородством, предложил кафирам Эдессы сдаться, рассказав им о том, что муджахиды обрушат стену по его приказу. Но самодовольные крестоносцы отказались верить в это, и Имадуддин, который так не хотел больших жертв среди кафирского гражданского населения, приказал разрушить подпорки.

Башни и часть стены Эдессы рухнули, подняв облако пыли; когда оно стало рассеиваться, муджахиды уже вели бой на улицах города с тем отрепьем, которое сопротивлялось. Имадуддин проявил великодушие, которое было незнакомо кафирам – он приказал не трогать никого, кто не держал в руках оружия, и разрешил всем жителям вернуться в свои дома, гарантировав им неприкосновенность. Он не залил город кровью, как это делали кафиры, не стал убивать тех, кто не сражался против них.

Вдобавок к оказанной христианам города милости, он разрешил поселиться в нем нескольким сотням еврейских семей, заключив договор о мире. И эти евреи повели себя намного лучше предателей-христиан; спустя несколько лет христиане Эдессы отплатят мусульманам черной неблагодарностью, предав город франкам.

Победы Имадуддина воодушевили муджахидов и простых мусульман; многие стали выходить на пути Аллаха, и войска умножались. В ответ на это кафиры Европы объединились вновь, чтобы начать второй крестовый поход против религии Аллаха.

Им на руку сыграло то, что в 1146 (541 году по хиджре) Имадуддин стал шахидом от рук предателя из его окружения; его убили тайно, во сне, под покровом темноты.

Единство мусульман вновь дало трещину, и единственное, что утешало многих муджахидов, это то, что правителем Алеппо стал сын Имадуддина, Нуруддин Занки. Он остался в истории Ислама как богобоязненный муджахид, которого не заботило стремление к власти или личные амбиции.

«Нуруддин был смуглым, статным человеком выдающегося роста; он носил бороду под самым подбородком. Его государство было весьма обширно, от его имени в Йемене и Египте возносилась Хутба; родился он в 511 г. Слава о его похвальных деяниях и его справедливости распространилась по всей земле; в набожности и аскетизме он достиг таких высот, что проводил в молитвах большую часть ночи» (Абуль-Фида).

Кафиры, как всегда решили не терять времени впустую – и начали наступление сразу по двум направлениям. Раймунд осадил Алеппо, но упорство защитников города не оставило ему ни малейшего шанса; вскоре он увел свои армии из-под стен города.

Жослен направился к Эдессе, и в декабре 1146 года предатели-христиане открыли ворота города перед франкскими варварами. Узнав об этом предательстве, Нуруддин набирает в свою армию кочевников-туркменов, сильнейших воинов джихада. Небольшая армия делает легендарный бросок на конях до Эдессы, и за несколько дней проходят огромное расстояние.

Воины Аллаха появились для кафиров настолько неожиданно, что те не сумели даже оказать сопротивления. Конница муджахидов смела лагерь кафиров под стенами Эдессы, и тут же ворвалась в город. На этот раз никто из предателей не получил пощады, все, кто сдал город кафирам, были истреблены, а их имущество стало трофеями мусульман.

Но радоваться победе было рано, так как из Европы на помощь крестоносцам в этом же году выдвинулся второй крестовый поход. В его составе шли против Ислама рыцари Германии и Франции, ведомые желанием расправиться с воинами Аллаха.

Какие только средства не использовались для достижения цели! Даже театральные постановки, главным актером которых стал «святой» Бернард. Этот проходимец для подогрева ненависти в кафирах против Ислама обратился с речью от имени, якобы, Иисуса к императору Конраду: «О, человек! Я дал тебе все, что Я мог дать: могущество, власть, всю полноту духовных и физических сил; какое же употребление ты сделал из всех этих даров для службы Мне? Ты не защищаешь даже того места, где Я умер, где Я дал спасение душе твоей; скоро язычники распространятся по всему миру, говоря, где их Бог». – «Довольно! – воскликнул король проливая слезы. – Я буду служить Тому, Кто искупил меня». Вот такая комедийная постановка шла в Европе, и причем весьма успешно, так как на сей раз кафиры смогли выставить против Ислама свыше 300 тысяч воинов.

Правда, спустя несколько лет, в 1149 году Конрад вернется обратно в Германию, и больше никогда не будет помышлять о походах против мусульман; «папа» свалит всю ответственность за провал второго крестового похода на «святого» Бернарда, а тому не останется ничего, кроме как начать обвинять своего «папу». А все эти разборки не станут помехой для канонизации «святого» Бернарда – этот актер и пропагандист занимает сегодня почетное место среди «нимбоносной» христианской мерзости.

Никто не спорит о том, что главным желанием и стремлением крестовых походов была ненависть к Исламу, в этом нет разногласий даже среди историков Европы. Антиисламские настроения подогревались рассказами о том, как мусульмане якобы притесняют христианских паломников, и прочей подобной чушью. Священники делали упор на «мученичество» тех, кто будет убит в войне с мусульманами, и обещали Рай и прощение грехов всем участникам. Те же, кто особо отличался своей ненавистью к религии Аллаха, скоро пополнили ряды монашеских орденов тамплиеров и госпитальеров. Эти кафиры, в отличие от остального сброда, сражались намного упорнее, и проходили отличную военную подготовку. Тамплиеров отличали красные кресты на белом плаще, а госпитальеров белые кресты на черных плащах. Эти ордена, несмотря на свою борьбу против религии Аллаха, будут жестоко наказаны кафирами позднее. Когда в начале 14 века остатки армий крестоносцев покинут земли Палестины, тамплиеры получат от католической церкви костры, дыбу, испанские сапоги и прочие прелести этой религии. Какие бы победы они тогда не одерживали над мусульманами, все равно свои же кафиры позднее их обвинят в идолопоклонничестве для того, чтобы конфисковать богатства их ордена. Но в тот год до уничтожения тамплиеров было еще далеко, и они продолжали готовить отряды для борьбы с Исламом…

Германские кафиры во главе с Конрадом третьим попытались пойти через восточную Турцию, но в битве при Дорилее (где несколько лет назад мусульмане потерпели страшное поражение) их разгромили муджахиды. Конраду третьему удалось спастись во главе маленького отряда уцелевшей конницы, но все его войско стало удобрением для земель городка Эскишехир.

Остатки германской армии примкнули к французам, и продолжили свой путь уже по более безопасным маршрутам. Но Аллах наслал на них болезни, которые подкосили многих кафиров, а отряды муджахидов, совершавших партизанские вылазки против этой армии, сократили ее численность почти наполовину.

Но даже те армии, которые прибыли в Палестину спустя два года, представляли собою огромную опасность для мусульман. 24 июня 1148 года в Акре состоялся «совет крестоносцев», где собравшиеся предводители куфра приняли решение о начале наступления. Но куда и против кого?

Сейчас нам это кажется вообще невероятным, но Аллах направил их туда, куда по всей логике войны они не должны были вообще идти! Войска крестоносного сброда двинулись прямо на Дамаск, их верного союзника среди муртадов! Дамаск, который привык пугать муджахидов угрозами о прибытии их друзей франков, на сей раз сам стал целью многотысячных армад кафиров. Кто-то может предположить то, что кафиры решили просто разграбить Дамаск, который был легкой добычей для них, но не все так просто. Кафиры вроде не могли не учитывать того, что главной угрозой для христианства остался лишь Нуруддин, а муртады Дамаска были его врагами. Так зачем укреплять силы муджахидов победой над их врагами? Лично я не вижу других причин этого похода, кроме того, что их туда направил только лишь Всевышний Аллах, Который не допустил уничтожения Ислама на этой земле.

Несмотря на то, что кафирам не везло с осадой Дамаска, его правитель все равно отчаянно просил мира у своих хозяев, отослав им несколько сотен тысяч золотых динаров. Те с удовольствием приняли его дань, но осаду, конечно же, не сняли.

Ушли они лишь после того, как им сообщили о том, что с востока приближаются войска Нуруддина; вконец деморализованная армия даже не думала о том, чтобы дать сражение муджахидам. Они просто предпочли вновь заключить мир с Дамаском, и муртады с удовольствием согласились на это.

В следующем году кафиры, поняв свою ошибку, решили нанести удар по войскам Нуруддина, и на этот решающий бой их повел сам Раймунд Антиохийский. Теперь давайте предоставим слово Ибн Асиру, чтобы понять, что же произошло после того, как войска Ислама и неверия сошлись в битве при Инабе 29 июня 1149 года: «Прибыв в место, называемое Инаб, Нуруддин во главе своей армии пошел на врага — и Аллах даровал ему победу! Когда противники встретились лицом к лицу, кафиры начали свою знаменитую атаку, а мусульмане с разных сторон разделились на множество отрядов; затем они тоже пошли в атаку, и схватка в поднявшихся клубах пыли стала всеобщей. Верх одержали сабли ислама; затем пыль рассеялась, и вот Аллах даровал мусульманам победу над кафирами, чьи покрытые пылью тела устлали землю. Небольшое число тех, кому страх придал крылья, смогли донести весть о поражении… Проклятый князь, их предводитель, был найден распростертым среди стражников и рыцарей; когда его опознали, ему отрубили голову и принесли ее Нуруддину, щедро наградившему гонца. Этот проклятый человек был одним из храбрейших франков, прославившихся своей отвагой, необыкновенной силой, хитростью и высоким ростом; к тому же всем было известно о его властности, стремительности действий и склонности творить зло».

Голова Раймунда Антиохийского еще не прибыла к халифу, а войска Нуруддина уже осадили предательский Дамаск. Он попытался воззвать к исламской совести правителя муртада, но куда там! Наглый муртад ответил, что он уже позвал на помощь франков, будет всеми силами воевать против муджахидов, и готов на этом пути сложить свою голову.

Нуруддин принял решение увести войска от Дамаска, ему не хотелось воевать с мусульманами, которые могли оказаться среди враждующих с ним муртадов. Он решил прибегнуть к бескровному решению этого конфликта, и уже через 5 лет, в 1154 году Дамаск открыл свои врата перед армиями Ислама. Но что стало причиной этого?

Все было очень просто – проповедники и ученые, проникшие в Дамаск, стали активно призывать к джихаду и отказу от подчинения продажным правителям, которые вступили в союз с франками. Результат этого хоть и проявился через несколько лет, но был ошеломительным. Амиры войск Дамаска, простые воины и горожане, раскаявшись в союзе с франками и помощи вероотступническому режиму, стали с нетерпением ждать прихода войск муджахидов.

В апреле Нуруддин подошел к воротам Дамаска вместе с передовыми отрядами своей армии, и мусульмане города открыли их перед ним. Все жители города вышли встречать его как освободителя; муртады разбежались как тараканы, и вероятно, к своим друзьям кафирам. Нуруддин тут же объявил о том, что отныне отменяются все налоги и подати для жителей города, которые не имеют ничего общего с шариатом. Он уничтожил все неисламские законы, показав то, что его цель установление на земле религии Аллаха.

Он начал борьбу против ереси шиитов и прочих сектантов; в скором времени кланы ассасинов-хашшашинов в городах были разгромлены, и с источниками нововведенцев было покончено. Нуруддин стремился к тому, чтобы возродить чистый Ислам в понимании праведных предков, вместе с его главной составляющей – джихадом на пути Аллаха.

В 1155 году, пока Нуруддин призывал верующих на джихад и боролся с еретическими сектами, за много тысяч километров оттуда, в далекой Монголии произошло то, что должно было вскоре изменить исламский мир. В этот год в семье язычника Есугея родился сын, которого он назвал Тэмуджином, в честь убитого им вождя племени татар. Кого из историков той эпохи могло заинтересовать это непримечательное событие? Но позже, когда этот ребенок превратится в Чингисхана и прольет реки крови мусульман, история обратит внимание на это событие. А пока оставим этого ребенка в его семье; скоро он станет рабом, будучи брошен всеми родственниками, и лишь после этого придет к власти.

В 1157 году войска Нуруддина начинают стремительное наступление на стратегически важную крепость Банияс, которая перекрывала дорогу с юга на Дамаск. Но не надо думать о том, что мусульмане развязали эту войну; кафиры первыми совершили набег на территории мусульман, и эта операция стала карательным походом.

Армия Нуруддина осадила Банияс, и после долгих боев за город, муджахиды взяли под контроль нижнюю часть города-крепости. Но после этого до Нуруддина дошло сообщение о том, что крестоносцы выслали подкрепление на помощь Баниясу; тогда он делает засаду и уничтожает почти всю армию крестоносцев. В ответ на это король Иерусалима Балдуин третий собирает крупнейшую армию крестоносцев и орденов монахов, и спустя короткое время оказывается прямо перед Баниясом. Но поздно! Войска муджахидов уже ушли на север, к Дамаску, и королю ничего не оставалось делать, кроме того, чтобы заново отстраивать укрепления города. После этого войска крестоносцев решают двинуться на Тивериаду, и для того, чтобы обеспечить мобильность армии, Балдуин берет с собою только отряды конницы, оставив пехоту под Баниясом.

Войска крестоносцев доходят до Иордана, и решают начать переправу через брод «джиср якуб». После того, как конница спешилась и кафиры вошли в воды реки, из зарослей тростника на них посыпался град стрел. Не ожидавшие засады кафиры впали в панику; те, кто не погибли под стрелами муджахидов в реке, выбрались на берега. Но там на них обрушились отряды конницы муджахидов; поражение стало полным, вся армия куфра была разбита наголову. Остатки этой армии на крыльях страха улетели обратно к Иерусалиму, рассказав своим друзьям о трагической гибели этой армады врагов Аллаха.

Нуруддин отправляет пленных кафиров в Дамаск, чтобы мусульмане могли увидеть поражение войск Иблиса своими собственными глазами, а сам во главе армии отправляется обратно к Баниясу, чтобы не дать кафирам укрепить оборону города. Но Аллах в этом походе не дал мусульманам победы над этой крепостью. Кафиры, испуганные наступлением муджахидам, объединили все силы и вывели войска на помощь Баниясу. Нуруддин, видя невозможность противостоять более многочисленному противнику, увел войска обратно; победа для мусульман при джиср якуб была и так достаточным достижением в этом походе.

После отвода войск в Дамаск и Алеппо кафиры отчаянно пытаются привести на помощь войска Византии, но те не горели желанием воевать против Нуруддина, и предпочли заключить с мусульманами мир.

Иерусалим, видя то, что на тот момент невозможно противостоять Нуруддину своими силами, решил пойти на перемирие. Но долго оно не продержалось, скоро произошло событие, которое тогда и после сильно изменит историю Ислама.

«Ислам полностью изгнан из Сахеля (прибрежная территория Палестины и Ливана) и Кудса. Иерусалим, та земля, на которой до появления Пророка нам были даны Откровения — полон свиней и вина. Колокол там сопутствует кресту» (Абу Шама).

В 1160 году Рене де Шатийон решил сделать набег на земли Ислама; этот разбойник отличался не только удивительной жаждой наживы, но и своей ненавистью к Исламу и мусульманам. В тюрьмах его крепости находилось немало пленных мусульман, над которыми он постоянно издевался и унижал. Он лично спускался в подземелья тюрьмы, чтобы оскорблять мусульман, и призывал их взывать с мольбами о спасении к Аллаху, смеясь над ними. Именно этот бандит и враг Аллаха решил поправить свое экономическое положение грабежом земель мусульман.

Впоследствии этот бандит окажет очень большую помощь джихаду, даже не подозревая об этом, но пока он готовил свой набег. Закончился этот грабеж весьма тривиально – его шайку разгромили муджахиды Нуруддина, а самого Рене, связанного как барана, бросили в подземелья Алеппо. Там ему предстояло провести 16 лет, перед тем, как он вновь увидит свободу, правда ненадолго…

А тем временем Нуруддин совершает хадж в 1161 году, помогает Мекке и Медине в обустройстве городов, после чего возвращается вновь в Сирию, где начинает вновь борьбу против крестоносцев. Но в 1163 году издох король Иерусалима, Балдуин третий, и на его место пришел Амори первый.

В 1163 году королем оккупированного Иерусалима становится Амори, который решается на изменение внешней политики крестоносцев. Он обращает свой взгляд на Египет, который был под властью шиитов-фатимидов. Шииты, которые были не против уничтожения ненавистных суннитов, до этого оказывались в числе союзников крестоносцев, но все же хотели независимости. Видя это, крестоносцы решили завладеть Египтом до того, как это сделают муджахиды – уж они смогут после этого развить оттуда наступление на Иерусалим.

В принципе, дружба сектантов-шиитов дала трещину еще в 1161 году, когда крестоносцы разгромили их войска возле дельты Нила, а после этой победы обложили страну данью. Но с тех пор крестоносцы решили выждать подходящий момент для удара по своим друзьям – а где повод? Хотя кафиры особо не нуждались в предлогах для начала войны, но здесь они смогли его найти – Египет задержал дань для оккупантов, поэтому требовалось срочное военное вмешательство во внутренние дела государства.

Если бы крестоносцы знали тогда, что эти походы дадут возможность по воле Аллаха проявиться некоему Юсуфу ибн Айюбу Салахуддину, то они хорошо бы подумали над этой авантюрой. Но именно оттуда начнется становление личности этого великого амира муджахидов; эти походы послужат причиной того, что Салахуддин позже скинет власть фатимидов в Египте, защитив мусульман от их ереси.

В сентябре 1163 года войска крестоносцев пересекают синайскую пустыню и доходят до берегов Нила. Единственной небольшой помехой на пути армии крестоносцев становится египетская армия, которая попыталась остановить кафиров, но была разгромлена. Тогда жители Каира снесли дамбы Нила, чтобы разливы реки не дали возможности крестоносцам пересечь реку. Амори был в бешенстве, но увел войска обратно, правда, убедившись в том, что война с Египтом не столь сложна, как им казалось вначале.

Весною 1164 года Нуруддин отправляет на завоевание Египта амира Ширкуха, но тот попадает в окружение войск египтян и крестоносцев, и ничего не может предпринять. Тогда Нуруддин стремительно бросается на крепость Харим, занятую кафирами, в надежде на то, что те отведут войска из Египта для помощи своим. Подкрепление действительно вскоре прибыло, но Нуруддин без промедления разгромил свежие силы крестоносцев. После этого он берет казавшуюся неприступной крепость Харим, мгновенное разворачивает войска и с ходу обрушивается на тот же Банияс, знакомый нам по прошлому походу. На сей раз кафиры пришли в такое замешательство, что предпочли добровольно сдать город муджахидам.

После этого король Иерусалима соглашается снять осаду войска Ширкуха в Египте, и обе армии – муджахидов и кафиров возвращаются обратно.

Следующий поход против Египта начинается в 1167 году, когда Нуруддин принял решение продолжить борьбу за освобождение Египта от власти фатимидов. На этот раз в армию Ширкуха вошли мусульмане почти всех наций и народов – в ней были и воинственные туркменские муджахиды, и иракцы, персы Хорасана, турки севера, бедуины Аравии из пустынь Посланника Аллаха, и многие другие. Но самое примечательное было то, что среди муджахидов этой армии был тогда еще просто Юсуф Салахуддин.

Армия мусульман, несмотря на стремительное продвижение, все же опоздала – крестоносцы, армада которых шла по побережью, опередила мусульман и уже приблизилась к границам Каира. Таким образом, против муджахидов были аккумулированы силы не только фатимидов, но и кафиров франков.

Дойдя до Фустата, армия муджахидов отступила в Средний Египет, видя невозможность противостоять ордам варваров и шиитов. Но и там было неспокойно, так как они очень далеко ушли от своих баз, и снабжать армию продовольствием становилось нелегко. Теснимые ордами врагов Аллаха, муджахиды собрались на совете и подняли вопрос о отступлении вдоль берега Средиземного моря.

И когда казалось, что будет вынесено решение отступить, слово взяли двое человек – мамлюк Баргаш и Юсуф Салахуддин. Оба призвали муджахидов одуматься, так как те, кто вышел на джихад, боясь ран, кафиров или плена, лучше бы сидели в своих домах с женами, будучи крестьянами. Тогда амир Ширкух и его окружение одумались, и решили дать сражение, несмотря на сложную обстановку.

Войска муджахидов заняли вершины двух холмов в тесном проходе, куда смогли заманить пехоту и конницу франков, после чего те попали в окружение и были разбиты. Армия Ширкуха двинулась дальше и вошла в Искандарию (Александрию), но тут же была блокирована войсками франков и египтян. Тогда Ширкух смог прорвать осаду и ушел из города к Нуруддину за подмогой, оставив во главе обороны Искандарии Салахуддина. Тот мужественно держался три месяца, по истечению которых Ширкух вернулся обратно и с новыми войсками снес блокаду города. Всем сторонам не оставалось ничего другого, кроме как согласиться на примирение; муджахиды ушли с трофеями, крестоносцы ни с чем, а фатимиды сохранили за собой власть в Египте, но ненадолго.

Король Иерусалима решил отложить войну с Египтом, но для поддержания власти кафиров в Палестине он подписал договор с императором Византии, заручившись его поддержкой в дальнейшем. Конечно, Византия требовала часть завоеванных земель, но на это Амори пошел баз раздумий – в конце концов, этот договор можно было легко нарушить позднее!

продолжение следует…

Саид Абу Саад

ИА “ХУНАФА”

الحنفــاء