Hunafa.com

Во имя Аллаха Милостивого Милосердного

После проповеди Сосланбека я, с двоюродными братьями-сверстниками, направились домой на сборы. Автоматы дома были у всех, сложнее было незаметно их изъять.

Плохо было с боеприпасами, гранат не было вообще. Пользуясь тем, что старших братьев и отца не было дома, я взял «АКМ», распихал по карманам два-три магазина, приладил кобуру с «ТТ», благополучно стянутым с отцовской тумбочки, и только подошел к воротам, как выход был прегражден матерью. Безапелляционно заявив: «Только через мой труп», моя дорогая мама начала балансировать между истерикой и угрозами отцовских репрессий.

Глубоко раскаиваясь в том, что не вышел через задний двор, я уже начал прикидывать бегство через забор, но,   хвала Аллаху, Он дал мне лучший выход и послал мне помощь в лице моей бабушки. Матери отца, да смилостивится над ней Аллах, было на тот момент около 70 лет. Она была маленькой, сухонькой, чистоплотной старушкой, преисполненной мужества, то что ингуши называют «къунах-кхалсаг». И нелишним будет сказать, что ее дед воевал против царской России, да примет Аллах,  Свят Он и Велик, его джихад. Нани даже к подросткам всегда относилась как к взрослым мужчинам, и достаточно будет сказать, что большая заслуга в моем подростковом влечении к оружию принадлежала именно ей. И вот бабушка, подойдя к нам с матерью, и посмотрев строгим взглядом в глаза своей невестке, сказала: «Оставь его, пусть идет. Он уже достаточно взрослый для войны. Побойся Аллаха». Посмотрев на меня, сказала: «Иди, будь мужчиной, пусть Аллах поможет вам».  Клянусь Аллахом, у этой старухи было больше мужества, чем у миллионов нынешних мусульман, называющих себя мужчинами!

Встретившись с братьями, мы, посовещавшись, решили добраться с кем-нибудь до Али-Юрта, где по слухам пролегали позиции. Встретили молодого паренька-однотейповца, по имени Мамед, попросили отвезти. По дороге, на Назрановском перекрестке купили одну гранату за 1000 рублей, на большее денег не было. Запомнил трясущиеся руки продавца, может оттого что многие, бросая ему деньги, говорили: «Пусть будут тебе харамом»?

Приехали в Али-Юрт, где встретили односельчан и присоединились к ним. Отсутствие информации, дезорганизованность. После раздумий решили отправиться на мочко-юртовский перекресток. Многие напряжены, новое ощущение войны адреналинит.  Погрузившись в старый автобус-ПАЗик, тронулись и услышали крик: «Мальчики, подождите!». Остановились,  в салон поднялась пожилая женщина с ведром яблок: «Дети, да защитит вас Аллах, вот, попробуйте яблоки какие на вкус». Двоюродный брат Салман сидевший как на иголках, громко заявляет женщине: «Да ты что, бабка, я тут сижу – вкус жизни почти потерял, а ты мне яблоки суешь». От хохота  недоуменно обернулись  али-юртовцы,  толпившиеся у мечети. К слову, Салман так и не доехал до передовой, но зато построил большой дом и купил несколько машин и костюмов.

На мочко-юртовском  кругу  сотни людей. С позиций приходят новости: «в Заводском районе Бурув-гIала и на Шалдоне перестрелки, русские сидят в «Спутнике» и не высовываются, по ингушским селам Галме, Ангушт, Планашк бьют из танковых пушек, люди выходят по ущельям». Вижу много знакомых лиц, однотейповцы, выстроившись по отделениям, пересчитываются. С изумлением замечаю в строю 70-летнего Махьи, одного из наших старейшин. Одетый в гимнастерку, галифе, обутый в хромовые сапоги, перетянутый портупеей, увешанной подсумками, Махьи  да смилостивится над ним Аллах,  невозмутимо и сосредоточенно занимал место в шеренге, приставив к ноге новенький автомат с примкнутым штык-ножом. Махьи был “тем кому не все равно”. В детстве я помню, проверял наличие ремня на брюках у подростков, бил за держание рук в карманах, язвил по поводу отсутствия ножа… Пусть Всевышний Аллах одарит его Раем и примет его джихад!

Слышна канонада, прибывают новые группы. БIархой, Малсаг-наькъан, Евлой  выстраиваются  и после короткого инструктажа уходят на позиции. Из четырех, нас к тому времени осталось двое, и мы с братом, посоветовавшись, решаем добираться самостоятельно. На “камазе”, везущем на передовую мешки с песком, доезжаем до Куртата, оттуда пешком выходим в Октябрьское.

До Заводского района Орджоникидзе отделяют считанные сотни метров. Линия  фронта проходит по селу, улицы простреливаются с курсирующей бронетехники, снайпера. Снаряд с БМП ударяет в бетонный столб линии электропередач, тот мягко опускается на угол дома. Среди всего этого замечаю долговязую фигуру Сулеймана, стоящего как ни в чем не бывало на углу улицы. Сулейман, мой родственник по бабушке, известный  боец-рукопашник. Заметив меня, удивился и тут же подковырнул, мол, «что, как в кино?» Крикнув гранатометчика, Сулейман скрывается во дворах, сказав, что скоро вернется, узнав, что надо этому бэ-эм-пэшнику.

Парня, относившего им снаряды, подстрелил снайпер. Упав, тот произнес имя Аллаха, Велик Он и Славен. Пока относили его к дому, где был организован медпункт,  его сердце остановилось. Родом он был из Сурхахов.  К слову, был поражен мужеством наших сестер-врачей из Джейрахского района. Подбадривая мужчин, затыкая  острословов, в перепачканный кровью братьев халатах,  хладнокровно перенося обстрелы артиллерии, они добровольно делали свою работу. Пусть Аллах воздаст им за это благом и наставит в Своей религии!

Сколотив на скорую руку группу в шесть человек, решаем  просочиться за линию бронетехники и посидеть в засаде, а там видно будет. Из вооружения: два АК, карабин Мосина, охотничье ружье 16 калибра, пистолет, пара гранат, бутылка с зажигательной смесью. Удачно пройдя за «передок» по чердакам и огородам, рассредотачиваемся в одном дворе, но нечаянная очередь  из автомата моего напарника срывает планы. Приходится вернуться, причем очень быстро. Перебегая переулок, были обстреляны, дал в «ответку» свою первую очередь на войне. Остаток дня  охотились на вражеских снайперов, в одном из домов наткнулись на старушку-осетинку. Она что-то лопотала, бедняжка, по-осетински, ничем другим абсолютно от ингушских старушек не отличаясь.

Ночью работали ракетные системы «Алазань». Обстреливали  Планашке, Галме. Ночь была расцвечена  полосами следов от ракет и всполохами взрывов.

С утра пришли вести, что зашла Пермская  дивизия, перекрыв дорогу на Мочко-Юрт. К тому времени от моих трех магазинов к автомату остается один, похожая ситуация с патронами у брата. Боевые группы стали выходить из сел, решаем уйти и мы. Выходили через кукурузники, дальше по полям. Когда вышли на “Центр-Камаз”, нам навстречу бросился старик с палкой: «Куда вы?! С оружием?! Вернитесь!»

Вернемся, отец. Иншааллах.

Абдуллах Коазо

Отдел писем ИА «ХУНАФА»

الحنفــاء

День, когда мужчина узнает себе цену